СЕСТРИЧКА ЛЮБА
Ей рано пришлось повзрослеть. Её характер закалялся в огне второй мировой войны.
Любовь Васильевна Каштанова родилась в 1921 году в Орехово-Зуеве. Родители её были большевиками с дореволюционным стажем.
– Воспитывали меня, я считаю, правильно, – вспоминает сегодня Любовь Васильевна. – Моё поколение уважало и почитало старших, среди нас царила порядочность, честность, правдивость, дружба. Мы все хотели учиться.
В 1938 году после окончания десяти классов средней школы № 3 девушка поступила в Московский медицинский институт. Но затем передумала и перевелась в Государственный ордена Ленина Институт физической культуры имени И.В.Сталина.
– Когда началась война – помню, как сейчас, – говорит Любовь Васильевна – в тот день я сдала на отлично гигиену, это было на берегу Истры, мы там находились в лагерях. И вот смотрим: к нам бегут наши девушки-однокурсницы – киевлянки Вера и Надя – и обе плачут навзрыд. А они такие всегда были весёлые девушки-хохотушки…и вдруг такое! Мы все в недоумении: что случилось? Оказалось, во время бомбёжки Киева фашистами у одной погиб отец, у другой – брат…
В двенадцать часов 22 июня мы слушали выступление Председателя Совета Народных Комиссаров СССР В.В.Молотова о нападении на СССР фашистской Германии. И решение всем курсом приняли одно: немедленно отправляемся в ЦК ВЛКСМ, потом в военный комиссариат и – на фронт. Ведь мы, третьекурсники, к тому времени уже успешно окончили годичные медицинские курсы в институте имени Склифосовского, и нам было присвоено офицерское воинское звание младший лейтенант и специальность – военфельдшер.
Так в июле 1941 года я оказалась в отдельной мотострелковой бригаде особого назначения войск НКВД под командованием комбрига Богданова, в первом интернациональном полку, где были испанцы, китайцы, японцы. Полком командовал Вячеслав Васильевич Гриднев. К нам даже приезжала Долорес Ибаррури и выступала перед личным составом бригады. Это происходило в Мытищах.
Мы много занимались боевой подготовкой. Изучали немецкое оружие, минно-подрывное дело, радиодело, тактику действий небольшими группами, разведку, стреляли из личного оружия, ходили по азимуту днём и ночью, прыгали с парашютом, проводили ночные учения, маршброски с полной выкладкой. Нас обучали, как преодолевать водные преграды и как подрывать боевую технику врага. Занятия в поле проводились, как правило, при любой погоде. Этим самым нам прививались необходимые командирские качества и близкие к фронтовым условиям навыки.
Большое внимание уделялось политической подготовке личного состава. Благодаря регулярно проводимым занятиям, беседам, политинформациям, читке газет, напряжённой партийно-комсомольской работе, каждый солдат и офицер бригады знал положение на фронтах, международную обстановку, буквально дышал и жил делами и думами партии, народа, страны. Каждый из нас своими мыслями, желаниями стремился только к одному – сделать все для Победы.
Когда врагу до Москвы оставалось менее тридцати километров, личный состав бригады привезли в столицу на Казанский вокзал. Наш батальон расположили в Доме Советов.
Там службу юные сестрички несли наравне с бойцами-мужчинами. Дежурили, ходили в госпитали помогать перевязывать раненых, ночью патрулировали улицы, следили за соблюдением светомаскировки.
7 ноября 1941 года, когда проходил парад войск, мы с девчонками стояли на дежурстве около ГУМа и всё это действо видели. Впечатление непередаваемое. Остались навсегда в памяти: сильный пушистый снег, тишина… В те минуты над небом Москвы не пролетел ни один фашистский самолет, так тщательно и бдительно охранялась столица.
Но вскоре полку подали десятки американских грузовиков, и все убыли на Калининский фронт. Двигались по Ленинградскому шоссе. Около Солнечногорска наших бойцов немецкие самолеты вначале бомбили, а потом поливали пулемётным огнем. Это был кромешный ад. Очень многие были ранены, и их пришлось срочно отправлять в полевые госпитали. Был убит комиссар полка – заслуженный, опытный особист, грамотный и уважаемый человек.
Только проследовали город Клин, как около деревни Ямуга наших обстреляли дальнобойные пушки, затем, как воронье, налетела снова вражеская авиация, а невдалеке, слева от дороги, как бы на горизонте, мы увидели движущиеся в нашем направлении фашистские танки.
Завязался бой. Неприятель занял близлежащую густую рощу, пытаясь пробиться дальше, но наши войска их сдерживали и старались вернуть утраченные накануне позиции. Наша часть спешилась, заняла выгодные рубежи и стала оказывать помощь оборонявшимся войскам.
В эти минуты Любови Васильевне надо было всюду поспевать вовремя, быть вездесущей.
«Потерпи, солдатик, потерпи», – ловкие движения тонких девчоночьих рук, и вот уже повязка наложена. Теперь остаётся перекатить раненого на плащ-палатку и скорее, под градом пуль и осколков мин и снарядов, тянуть к землянке санчасти, изо всех сил напрягаясь, упираясь руками, ногами, и даже через «не могу».
Люба впервые ощутила страх смерти, когда пули свистели на сантиметр выше затылка, когда не хватало больше сил и воздуха в лёгких. Видимо, в то время её засёк фашистский снайпер. Тогда девушка решила затаиться и не двигаться. Ведь нельзя было умереть так глупо!
Казалось, полежала она недолго на мёрзлой земле, но этого хватило, чтобы сильно обморозить ноги. Теперь и её саму пришлось спасать.
Врачи настаивали на ампутации ног. Но девушка плакала, умоляла сделать всё, чтобы ноги оставить. И, о чудо! Военные хирурги применили новейшую методику лечения, и болезнь постепенно отступила. И младший лейтенант Любовь Каштанова догнала своих. Потом пришлось отступать через Яхрому, Дмитров до канала Москва-Волга. Но отступая, её часть минировала выгодные для противника участки местности, дороги, устраивала фашистам ловушки.
Помнится, было приказано установить десятки фугасов в сжатые сроки. – вспоминает Любовь Васильевна. – Точно не знаю, но, по-моему, в каждом фугасе было около тысячи килограммов аммонита, при взрыве которого образовывалась воронка глубиной до пяти и диаметром восемь-десять метров. Фугасы мы ставили по две-три штуки через каждые двести-триста метров, чтобы фашистские танки не могли здесь пройти.
Легче стало, когда после 6 декабря советские войска перешли в контрнаступление. Нас перебросили под Тулу, затем под Воронеж. И тут я заболела сыпным тифом. Три месяца лечилась в Москве. После выздоровления успела побывать в краткосрочном отпуске в родном городе Орехово-Зуеве. Сознаюсь честно, когда пришла домой, меня родная мама не узнала, так подкосила коварная болезнь. Отпуск пролетел быстро, и я убыла в Краснодарский край.
А потом судьба бросала Любовь Васильевну Каштанову в Крым, на Кавказ и в Прибалтику… Там уже была другая война, другие сложности и опасности, другие удачи. Но печаль, горе и человеческие слезы преследовали даже и после окончания войны. Медперсонал и в этих непростых условиях очень много работал. Втройне обидно было, что после Победы, чаще ночью, а то из-за угла, из кустов от рук предателей и изменников Родины гибли наши бойцы и командиры. Борьба с бандитизмом, с «лесными братьями» и другой швалью – это была особая борьба, требующая выдержки, смелости, героизма, крепких нервов и умения работать с людьми.
В боевой характеристике, выданной Л.В.Каштановой начальником медслужбы, есть такие слова: «…За время работы показала себя исполнительной, аккуратной, честной, болеющей за порученное дело. Участвовала во всех боевых операциях части и проявила себя смелой, инициативной и отважной в бою. Пользуется заслуженным авторитетом среди командования и личного состава части. Требовательна к себе и подчинённым. Работала членом бюро комсомольской организации части. Образцово поставила медицинский учёт и отчётность…»
После увольнения из Вооружённых сил у Любы жизнь мирная, счастливая только начиналась. Вернувшись домой, девушка пошла на работу в городское медучилище вначале преподавателем, а позже стала руководителем по физическому воспитанию молодежи. Окончила заочно институт. Стала добрым другом и учителем для многих юношей и девушек. Вырастила и воспитала сына Владимира, с мужем Николаем Кирилловичем жила в большой дружбе и полном взаимопонимании.
А в наши дни, встречаясь с боевыми подругами, однополчанами, ветераны в своих воспоминаниях вновь и вновь возвращаются в то далекое трудное время.
И судьбы людей этого поколения вызывают у нас – ныне живущих – только чувства гордости и восхищения.
